(этот текст был случайно закрыт и не сохранен в черновиках, после чего я вытаскивала его через файл дампа браузера. таковы мои новые знания на сегодня).
распределила в субботу дедлайны по подачам портфолио и впала в панику, что мне не свойственно, но случается. жаловалась Джаггеру. дала себе мысленную пощечину и засобиралась в фонотеку, потому что это был единственно возможный вариант успокоить мой воспаленный мозг. встретила, наконец, Илью, в моем мирке северного ванильного проггера снова порядок. Антон меня не узнал, говорит, вот это выбор (у меня в руках были fläsket brinner и опетх). потом говорит ой это ты, не узнал. понятно все с тобой. слушала в итоге еще Шёблома нового (волшебство! люблю его нежно), и какие-то еще классные диски.
два часа на диване вернули мне внутреннее равновесие, а вечером я пошла слушать дуэт iamthemorning в плэйсе (в этом году я что-то очень часто бываю на балтах). там был глинтвейн, свечи, огоньки, пианино, красивые Марьяна и Глеб, а я знаю почти все песни. пока шла до клуба, заслушалась burn - и неожиданно вытянула ее, когда пришла моя очередь тянуть бумажку с песней из "спонтанного плейлиста". спокойствие и чистота. сухие цветы и песни о ментальных расстройствах, Марьяна - прерафаэлитская Офелия. Глеб завораживающе талантлив.
писала дневники, плохо спала.
вчера пошли с Джаггером в магазин, где был предновогодний ад, немного гуляли. я принесла ребятам пакет мандаринов и ананас (с которым я танцевала в очереди в кассу, напевая что-то с концерта), загрузила в плеер песни и заспешила на электричку. ехать на предновогодней вечерней электричке, слушать Стивена Уилсона и смотреть в темноту за окном, хрумкая веганскими пирожными - это важный экспириенс. потом шла по пустой дороге, пила остывающий кипяток из термоса, слушала opeth, надеялась, что никто не появится вдруг из леса по мою душу. пила вино и разговаривала с бабушкой, спрашивала про ее семью. ночью выпила бутылку вина, обложившись полароидами отца и старыми фотографиями, смотрела на свое лицо и пыталась отыскать что-то от него. руки у меня точно отцовские, длиннопалые с широкими ладонями, и узкая нижняя челюсть тоже. ждала сообщения от Джаггера, которая возвращалась из гостей.
писала дневники, спала вообще всего ничего.
утром подскочила и побежала на платформу, очень хотелось домой к ребятам. не понимаю, как я умудрилась догнать электричку, но, оказывается, мое тело помнит, как оно побеждало в стометровках в школе. наверное, теперь у меня будет болеть горло, но я игнорирую. дома угощали сыроедными бутерами и чем-то сладким.
дома сегодня все выбираются на кухню, смотрят кино, пьют чай и отчаянно ленятся, я часа три пыталась уговорить хоть кого-нибудь из Петербурга погулять со мной, но все было тщетно и я уснула (зато договорились на будущую неделю со многими и ничего, что я работаю). за последние полторы недели самокопанием и перечитыванием дневников (мне важен контроль, учет и классификация содержимого собственной головы, но удерживать порядок непросто) я довела себя до того, что могу только смотреть кино или что-то слушать, а активно мыслить не получается. не знаю, моя усталость дошла до такой степени, что я вначале не могла расслабиться, а теперь просто наблюдаю за течением мыслей и не успеваю за ними. очень хочется что-то делать, я впала в comfortable numbness и впервые за долгое время чувствую себя в чистом не затуманенном иллюзиями рассудке.

на улице все серое, по-киферовски.
(Дерек в "хроме")
Серый цвет - цепкий, он позволяет цветам высокого ключа, устремляясь в будущее, удержаться в настоящем; на картинах Джакометти, который сокращал фигуры, пока они не начинали выглядеть, как карандашный штрих; Джаспера Джонса, нарисовавшего американский флаг серым; серый Йозефа Бойса, завернувшего мир в серый войлок; и Ансельм Кифер, работавший с серым свинцом алхимии. Они были наследниками гризайли Возрождения, символической живописи, выполненной полностью в монохромных тонах мастером серого - Мантеньей.

(на этих строках из "современной природы" я серьезно расчувствовалась)
картина Ансельма Кифера, покрытая пылью веков: замершие вялые похороны, отненные смерчи, пепел и зола, огромные свинцовые книги, вьющаяся проволока-паутина, странные подводные образования, амфора обломков памяти, монументальные руины на берегах между Тигром и Евфратом, странные алхимические ангелы, парящие над атавистическими контейнерами - это останков 20 столетия, вызывающее мороз по коже в огромной студии на Риверсайд.
чувствовал родство.
...
картины Кифера. я вижу в них столько своего, лучшую свою часть. его "тюльпаны" делают меня блаженно счастливым.
мерцающий грот, полный сокровищ.

полагаю, имелись в виду dried tulips.